nothing makes me sadder than my head
ПО КОМ ПЛАЧЕТ ВЕТЕР
Он не любил свою внешность: невысокий, слишком худой для двадцатилетнего парня, с женственными чертами лица. На мальчика он не походил от слова «совсем»; по крайней мере, он сам для себя так решил, хмуро смотрясь в зеркало. На него в ответ смотрело закомплексованное нечто, неопределенного пола, где проблема гендерной идентификации была лишь верхушкой айсберга.У девушек он популярностью не пользовался. Точнее наоборот, пользовался, но не в том смысле, в каком бы хотелось. Девушки, помимо некоторых исключений, казались ему очень милыми и нежными существами. Ему казалось, что если подобрать к ее душе правильный ключ, то она может стать для него чудом. Как и любому другому парню, чья ориентация позволяла представить в своей постели девушек, ему хотелось получить от них ласку и заботу. Но, к его сожалению, эти милые существа видели в нем не парня, а скорее свою "подружку" и плюшевую игрушку, которой можно рассказать все свои девчачьи секреты и поныть, что остальные парни все козлы. В конце концов, ведь он сам был похож на девчонку.
Как часто его принимали за другой пол, он уже перестал считать. Это повелось еще со времен средней школы в далекой сейчас Исландии. Там не было травли, отнюдь, однако это все равно оставило в его душе свой неизгладимый след. Дошло все до того, что он начал экспериментировать с одеждой и образом, словно пытаясь уподобиться девушке, прощупывая почву, насколько сильно природа ошиблась, дав его родителям сына, а не дочь.
В какой момент все так изменилось? Повзрослев, пусть и недостаточно, чтобы полноценно ощущать себя взрослым, он перестал искать и даже в мыслях надеяться на то, что когда-то в его жизни появится девушка, или он будет одарен по каким-то причинам женским вниманием, заходящим чуть дальше, чем простая дружба. Все потому, что открывшаяся бисексуальность позволила ему чувствовать себя свободнее, но кардинально его проблем она не решила. А главная проблема в том и заключалась, что он ненавидел себя и свое тело.
Если раньше он еще отчаянно гонялся за образом идеального парня, желая вырасти крепким и сильным лбом, то по стечению лет просто сдался. Сейчас, когда он переехал в Норвегию для получения диплома архитектора, его трудно было отличить от девушки. Отросшие по плечи волосы с цветными, выкрашенными тоником, прядками, гендерно-нейтральная одежда, и женоподобное телосложение делали свое дело. Делал ли он так намеренно? Да, возможно. Ему было слишком некомфортно и стыдно строить из себя мужественного парня, ведь он таким не являлся. Это представлялось каким-то позором, особенно в кругу других парней-студентов: высоких, широкоплечих, с мощной грудной клеткой. Спортивные, крепкие и сильные ребята. С такими было не страшно выйти вечером на улицу. А он что? Ему самому приходилось таскать в рюкзаке перцовый баллон, ведь прецеденты уже были.
Он вообще боялся представить, как чувствовали себя маленькие, такие же невысокие, как он, девушки в таких ситуациях, когда этот чертов баллон все же требовался. Ему самому-то было стремно до безобразия, а ведь он мог дать сдачи. Это не было для него какой-то сложностью, несмотря на мелкий рост и плохую физическую форму — разум от страха у него никуда не отваливался. Он понимал, за кого его ошибочно принимали, и от всей души заезжал наглецу кулаком в лицо, а то может и в более причинные места, прежде чем бежать со всех ног в безопасное место. Однако не всякая девушка могла поступить также в экстренной ситуации, и ему было безумно их жаль. Он прекрасно понимал, откуда берется статистика и что происходит в мире.
— Эй, Руни! Опять витаешь в облаках? — прощебетал женский голос где-то над ухом. — Сиф, иди сюда, я нашла!
Он отвел задумчивый взор от горизонта перед собой, поворачиваясь полу-боком к знакомой подруге и к еще одной девушке, которая неспешно приближалась к ним. Вторую он не знал, да и что-то не особо припоминал, чтобы видел ее на территории университета или кампуса, но мало ли — особой внимательностью он не отличался, ибо попусту не имел привычки глазеть по сторонам по время целенаправленной ходьбы. А в университете по-другому никак. Ты носишься по коридорам и дворам, как угорелый вечно задумчивый хомяк, переживая из-за экзаменов, зачетов, внеочередной подачи и прочих стрессовых факторов.
— Вот. Это Руни Вальбергссон. Это его ты искала. Он, кстати, из Исландии, — зачем-то с кокетливой ноткой добавила Ева, его подруга, с которой он познакомился еще на первом курсе.
— Чем обязан? — улыбнулся он второй девушке, с которой его в данный момент явно зачем-то знакомили.
Та была удивительно маленькой, кажется, даже ниже его самого, хотя уж с его-то «женским» ростом мало девушек могли сравниться; сейчас они все были какие-то подозрительно высокие, да еще и носили обувь то на каблуке, то на платформе. Однако этой малышке с ростом явно не повезло. Она была одета максимально просто и комфортно, но при этом оставалась весьма запоминающейся — а все благодаря длинным дредам светлого естественного оттенка, которые были собраны в высокий хвост. Да и в целом ее светлое лицо и кольнувшая губы улыбка заставили его подумать, что она очень милая.
— Я художница со второго курса. Меня зовут Сиф, — представилась та, и от Руни не укрылось того, что в самом начале она явно удивилась, рассмотрев его, но винить ее в этом не было смысла; он и так с усмешкой понимал, что многие ожидали увидеть парня на его месте, а не это непонятное нечто, каким он являлся. — Я хотела поговорить о твоей картине с подачи в прошлом месяце. Ева сказала, что ты архитектор?
— Учусь на него, да, — кивнул он, перемахнув ноги через скамью, на которой сидел, открывая себя для диалога. — Что ты хотела обсудить?
Он уже смутно помнил, что рисовал на подачу в прошлом месяце. Честно говоря, художник из него был не ахти какой; его больше увлекал геометрический рисунок, и тут он поистине набил руку. Жаль только, что в университете этого было мало для получения блестящего табеля.
Сиф, поняв, что ее не послали куда подальше со странными просьбами, подошла ближе уже увереннее, и протянула навстречу свой мобильный, на экране которого светилась фотография одного из рисунков его подачи. Девушка явно вырыла его из старых закромов профессора по рисунку и живописи, судя по тому, где была сделана фотография — в уголках снимка были видны кипы других рисунков и кусочек заляпанного стола в аудитории, где работал профессор.
— А, — понимающе выдал Руни, вспомнив эту работу.
С холста на него пристально смотрел крохотный мальчик, погребенный со всех сторон залежами снега. Фон создавали огромные и непроходимые ели, и от всей композиции, красок так и сквозило каким-то промозглым одиночеством и отчаянием. Руни сам не понимал, чего его сподвигло это нарисовать, еще и в такой «мультяшной» манере, но тема была задана, и она была связана с сезоном снегопада в Норвегии — Рождество, как никак.
— И о чем ты хотела поговорить? — спросил он, мысленно уже строя вокруг себя глухую стену, не зная, чего ожидать от незнакомого человека.
— Мне очень нравится эта работа. Если можно, я бы хотела забрать ее себе. Профессор сказал, что я должна поговорить об этом с тобой.
Руни удивленно уставился на странную девушку. Найти причин ее желанию, как бы он ни пытался, он не мог.
— Прости. Это шокирующе, я понимаю, — неловко посмеялась Сиф. — Не знаю, смогу ли я объяснить сейчас почему и зачем мне это. Но я очень хочу получить ее. Если нужны деньги, я заплачу.
— Э, не-не, — заторопился Руни, моментально приходя в себя. — Можешь угостить кофе и обедом в столовой кампуса, если хочешь, но денег не надо. Если она тебе так нужна, то бери, — пожал он плечами с некоторым, хорошо читаемым, равнодушием.
Сиф поджала губу. Она явно хотела что-то сказать, но не стала этого делать. Вместо этого девушка легонько улыбнулась и поблагодарила его, пообещав обязательно угостить его кофе и обедом, а то и не одним. Руни оставалось только неловко посмеяться, провожая удаляющуюся фигуру в теплой бежевой курточке.
— Ловко она тебя, ага? — хмыкнула Ева, которая уже пару минут как теснилась под боком на той же скамейке, и с иронией наблюдала за тем, как ее друг бесцельно рисовал подошвой зимних ботинок ангела на снегу.
— Кто она вообще такая?
— Очень талантливая художница. То, что ей понадобились порисульки такого неуча, как ты, конечно, шок.
— Не обзывайся.
Ева весело высунула ему язык, после чего ловко подскочила со скамьи, оправляя неоправданно легкую юбочку для такого сезона погоды.
— У нее на днях была подача, ее работы можно найти в галерее. Советую посмотреть.
Когда вторая девушка ушла, парень задрал голову наверх, разглядывая серое бесконечное небо над головой из-под края теплой вязаной шапки кроваво-красного цвета с помпоном. Это событие, конечно, вываливалось из привычной картины его будней, но фактически оно ничего не меняло. Не стоило придавать этому столько значения.
Идти ему никуда не хотелось, несмотря на то, что время не было резиновым. В целом, это объясняло то, почему он вечно везде опаздывал. Вот так застрять на скамейке и засмотреться на природный пейзаж, или другие какие детали мироздания, которые были незаметны торопливо бредущим студентам, да и просто людям, было для него уже своего рода традицией. Чертой характера.
— Значит, советуешь посмотреть? — пробормотал он себе под нос задумчиво, завороженный тем, как снежинки закружились над его головой.
Он нехотя встал со скамьи, и побрел в сторону здания университета, кутаясь от пошедшего снегопада глубже в куртку. Пара снежинок уже успела забраться к нему под воротник, заставив все тело покрыться мурашками от холода.
В коридорах, как всегда, было шумно. К счастью, это не мешало студентам в аудиториях из-за качественной шумоизоляции, проведенной в современном здании. Он приведением проплывал мимо толп учащихся из разных стран, пока не добрел до галереи. Интереса смотреть чужие рисунки у него не было, в конце концов, живопись не являлась таким уж большим предметом его интереса. Но Ева его заинтриговала, чего уж говорить про саму Сиф. Ему было любопытно, как же рисовала девушка, раз ей понадобилась его глупая и пугающая картинка.
Имена студентов мелькали около оформленных коллажей рисунков. На те он даже не обращал толком внимания, высматривая одно конкретное имя. И лишь когда нашел, поднял наверх глаза, и так и застыл.
Перед ним висел массивный коллаж из больших холстов, на которых с дотошным вниманием к деталям были отображены пейзажи жизни, кружившейся вокруг них самих. Природа, города, кампус, архитектура, люди, люди и еще раз люди — множество смазанных силуэтов, несущихся куда-то стремглав. В этих работах удивительно ощущалась душа. Словно картина дышала и жила своей жизнью.
Ладно. Он признал. Сиф была чересчур талантлива. Даже не верилось, что человек такого уровня был всего лишь студентом на втором курсе. Как-то все это не складывалось в голове, не умещалось. К горлу Руни подступила такая глупая обида, а вслед за ней и зависть.
Парень улыбнулся. Находить множество поводов, чтобы в очередной раз убедиться в собственной никчемности — это было его любимое занятие. Век бы им не занимался, но все вокруг словно намеренно тыкало в него все новыми и новыми фактами, которые были для него очевидны. Он просто дурной идиот, который бесполезно гонится всю свою жизнь за далекими фантомами. Фантомами хорошего и надежного парня, талантливого художника и творца; фантомами успешного будущего, чтобы потом не умирать на смертном одре, давясь слезами о том, что ты прожил никчемную бесполезную жизнь, так ничего и не добившись, и ничего после себя не оставив существенного.
— Да к черту все это, — пробормотал он, отведя взгляд от коллажа, и быстро удалился из галереи.
@темы: Тексты, Сиф, история персонажей, По ком плачет ветер, Руни